белый ("горячка" зачеркнуто) стих * * *

Т.Н.

Какая красавица!                               Право, аж жаль, что я не мужчина. Я бы в нее влюбился, ухаживал бы за нею, дарил бы цветы ей (розы), водил её... в рестораны? На танцы? В кино? Нет, в театры! Ходили б мы с нею в театры - а хоть бы и на Шекспира. А чтоб обсуждать достойно, учил бы теорию драмы и классиков Возрожденья. Ходили б мы по музеям - да хоть бы и в Третьяковку. (Я, кстати, давно там не был... Ну, то есть, ни разу не был.) А был бы я, скажем, физик. Трудился бы вдохновенно. Открыл бы - звезду? частицу? - назвал бы её _ _ _ и бросил к ногам любимой. А впрочем... Нет, будь я физик - сидел бы в лаборатории безвылазно. Где б мы с нею и встретились?                       Нет, скорее я был бы поэтом... Точно! Я был бы поэтом! Имя прославил бы в чутких строчках прославил бы в четких строчках прославил бы в страстных строчках прославил в прекрасных строчках, прославил уста и очи, и речь, что течет как речка... Наречия, многоточия, анафоры, анакрузы... восславил уста и узы моей несравненной музы со мною, земным поэтом... - Да кто же тебе мешает?..

Aneta

---

Тянуться к солнцу рыжей головой,

Ловить тепло - бездумно, как подсолнух.

Не верить в холод. Отстраненно-сонно

Смотреть в окошко.

* * *

В грязно-голубой

Купели неба прохудилось дно,

И за стеклянной гранью в хлопьях пенных -

Усталый город. В тусклой ленте Рейна -

Мелькнули мост, вагон и заодно

Мое лицо. Осенний зябкий сплин

Укрылся в вязкой темноте карманной.

* * *

По шелковистой кожице каштана

Струится свет. Привычно нелюдим

И пуст перрон.

* * *

И, в общем-то, пора

Мечтать о зимних праздниках и чуде,

Писать wish-list, продумывать маршруты,

и подводить итоги.

***

В леера

Трамвайных струн уткнулся небосвод.

* * *

В тепле руки - каштановая кожа

Пригрелась и (как все же мы похожи!..)

Не верит в снег. Всю зиму напролет.



fasketta

---

Старый город был просторен и тих,

В шпилях путался промерзший туман.

Боязливо у окошек косых

Мялся ветер. Резал ночь пополам

Биссектрисой полусонный трамвай.

И стремились параллели дорог

В бесконечность. И, касаясь едва,

Я в эвклидовый трехмерный острог

Загоняла неэвклидову жизнь...

Старый город,

ты со мной заодно?

Полетели, тихо ставни смежИв,

В геометрию предутренних снов?



fasketta

---

Боже, какими мы стали засранцами!…

Пишем пронзительно, звонко и культово

Я – черепаха со сломанным панцирем,

Ты – броненосец из старого мультика



Бродим по снегу – нелепые гномики

Под образами стоим образинами.

Всей-то мечты – стать потрепанным томиком,

Все нам – пластмассово, что не резиново.



Верится, сбудется, стерпится, слюбится,

Слепится – съежится, вспенится, сквасится.

Страсти-мордасти сквозь мерзлые улицы

Носятся, бесятся, воют, колбасятся,



Рвутся на части, сверкают шутихами, -

Мы – гениальные, мы – обалденные!

Что мы оставим здесь – сытые, тихие

Собственной совести военнопленные?



Мы – не прозаики, мы – не сатирики,

Строим кораблики, кланяясь публике.

Где-то в твоем «из любовной лирики»

Стынет мое - не вошедшее в рубрики.



Дама без масти и рыцарь без имени,

Прыгая в воздухе, машут рапирами

Только не злись, если что – извини меня.

Я не грублю тебе – я абстрагируюсь.



Argentum

---

Этот вечер беспардонно хорош.

Видишь, облако рисует вода?

Ты же, правда, не уйдёшь, не уйдёшь?

Ты же, правда, не уйдёшь никуда?



Слышишь, хлопает в ладоши хорей?

Щедрый ветер гонит рябь, гонит рябь

над рекою, что нежней ста морей,

будто что-то нам с тобой говоря.



Мнится: где-то пропадёшь ни за грош.

Мнится: где-то поджидает беда.

Ты же, правда, не уйдёшь, не уйдёшь,

ты же, правда, не уйдёшь никогда?



Солнце медленно скользит вдоль воды,

не касаясь горизонта кольца...

Всё мне мнится! Ведь не будет беды?

Будет лето без конца, без конца!



Стало зябко, собирается дождь,

и прихрамывает старый хорей...

Даже если ты сегодня уйдёшь,

ты же, правда же, вернёшься скорей,



чем вода обзаведётся ледком,

чем закат переберётся на юг?

Плачет облако, дрожит... но по ком?

Это мнится! Солнце сделало круг...



Мнится: Стиксом обернётся река,

а Хароном обернётся хорей.

Если мы с тобой стоим у дверей -

значит, будем мы с тобой облака,



нарисованы вечерней водой,

на которой то ли рябь, то ли дрожь...

Будем плакать, услыхав над собой

шёпот: "Ты же не уйдёшь... Не уйдёшь?"



aneta

---

* * *

Ты можешь жениться на ком угодно. Бери горбатую, немую, безногую, больную любой болезнью, жадину, дуру, даже стерву, если захочется - бери. Но не женись на женщине, больной ностальгией. Она вынет из тебя душу, выпотрошит её до дна, печально скажет "не оно" и уйдет, не оглянувшись.



Женщина, больная ностальгией, всегда не с тобой. Она смотрит в лес, подобно волку, и постоянно высчитывает, когда ей в следующий раз удастся сбежать. Она идёт домой, тоскливо глядя на свет в горящих окнах - но если свет в окнах не горит, она глядит еще тоскливей. Она устраивается под одеялом, обнимая тебя за плечи, подставляя тебе грудь и руки, и одновременно тоскуя по запаху травы на сенокосе. Ты не можешь предоставить ей бесконечный сенокос, у тебя четыре времени года, а у неё - одно. Оно называется "не оно".



Зима - не оно, потому что зимой нельзя дышать травой. Весна - не оно, потому что где мои желтые листья. Лето понятное дело не оно, потому что на маминой даче так не пахло, а пахло совсем не так. И осень тоже не оно - тональность не та, нота не та, инструмент не тот. Ты бегаешь между полками в магазине, пытаясь найти хоть что-нибудь, что её устроит, а она тоскует: не то. Она хочет жить не здесь. Спроси её - где, и она уверенно ответит: там. Отправь её туда, отправь немедленно, и можешь смело стелить постель: не успеет стемнеть, как она вернется. Мрачная. Потому что любое "там" , становясь "здесь", перестаёт её интересовать.



Всю вашу жизнь ты будешь курить в коридоре, где она собирает вещи. Не пытайся засунуть в её чемодан семейную фотографию или старую куклу: все семейные фотографии и старые куклы и так давно в её чемодане. Она их оттуда не вынимает, она же без них не может - потому что а вдруг она там затоскует? И ведь затоскует. И вынет твой портрет, и оросит его слезами, и кинется обратно, и распакует чемоданы, и устроится на твоем плече, и вздохнет печально. Спроси её, что с ней. Она ответит - скучаю. По чему, по кому? По тому, в чьих руках скучала по тебе.



Женщина, больная ностальгией, может быть рождена где угодно. Не исключено, что она когда-то переехала из страны в страну или из города в город, и теперь скучает - но это необязательно. Может быть, она сменила место жительства в раннем детстве. А может, и никогда не меняла - этим хуже всего. Эти скучают по тому, чего никогда не видели. Впрочем, другие тоже. Им ведь только кажется, что они знают, куда хотят.



Нельзя жениться на ней, нельзя. И ты это знаешь - уже беря её за руку в первый раз, уже осторожно ведя к венцу, уже поднося лицо к её губам знаешь: не женись. Не моги. Не живи. Не выйдет. Жить с ней может только один человек. Только тот, чья ностальгия куда сильней. Только тот, кто - гладя её по голове, обнимая ночами прохладные плечи, лелея, жалея, шалея, но уговаривая потерпеть - перекрывает ею собственные боли, загораживается ею от собственного "не могу" и пристально смотрит на мир её редко вспыхивающими глазами.



Ты прижимаешь её к себе, успокаивая после ночного крика, и рука равномерно ходит по вздрагивающей спине: ничего, ничего.

* * *

Ничего, ничего. Уже прохладней, уже дышит счастьем из вечно распахнутого окна. Мы уже догадались, кто к радости своей, а кто к печали, что регулярно приходящее лето невечно. Мы уже перестали носить долгий траур по любому ушедшему времени года, мы уже точно знаем - оно вернется, мы не оплакиваем его, провожая, и не падаем в обморок от удивления год спустя. Осталось совсем немного: догадаться, что человеческая жизнь вся такая.



Neivid

---

Снова я с тобой, как будто

не случилось ничего.

Я привычна, как компьютер,

точно вежливый кивок.

Все плагины, все логины –

получи и распишись.

Да минуй тебя ангина,

ревматизм и прочий шит.

Сколько женщин, сколько песен…

Сосчитай, не ошибись.

Мир приволен и чудесен.

Время выходить на бис.

Право-лево, майна-вира

проверяют на разрыв.

Сохрани тебя Кибиров

от печали, от хандры.

Человеки-пароходы

Рубинштейн и Крузенштерн

глушат питьевую соду.

Через звезды колет терн.

Яснооки, быстрокрылы,

ясен взор и ночь нежна –

мы считали, это вилы.

Оказалось, ни хрена.

Потому что это грабли.

Грабли. Грабли. Грабли, блин!

Наступайте, крибле-крабле,

раз иначе не смогли.

Перепутав время суток,

покорежив небосвод,

снова я с тобой, как будто

не случится ничего.



kshk

---

Доброе утро, рыжее солнце,

Дай удивиться мне,

Вижу как темными у оконца

Дрогнешь ресницами.

Этих волос невозможная сказка -

Осень возьмет себе,

Рыжей зари акварельная краска

Плавится на небе.



Ночь на окне позабыла свой сонник

След на окне зардел

Это все тот же призрачный конник

Это мой сон летел,

Ты теперь знаешь как мерно дышат

У изголовия

Слов моих тени - может быть слышат,

Их только ты и я.



Отзвуком, эхом, – просто и мудро,

Как откровение,

Все наши тайны рыжее утро

Знает осеннее.

Сны наши вместе в танце упругом

Не возражают нам,

Мной и тобою, призрачным звуком,

Жизнь продолжается…



Доброе утро, рыжее солнце,

Дай удивиться мне,

Вижу как темными у оконца

Дрогнешь ресницами.

Этих волос невозможная сказка -

Осень возьмет себе,

Рыжей зари акварельная краска

Плавится на небе.



Станислав Лонин

---

* * *

Т.Н.

Какая красавица!

Право,

аж жаль, что я не мужчина.



Я бы в нее влюбился,

ухаживал бы за нею,

дарил бы цветы ей (розы),

водил её... в рестораны?

На танцы? В кино? Нет, в театры!

Ходили б мы с нею в театры -

а хоть бы и на Шекспира.

А чтоб обсуждать достойно,

учил бы теорию драмы

и классиков Возрожденья.

Ходили б мы по музеям -

да хоть бы и в Третьяковку.

(Я, кстати, давно там не был...

Ну, то есть, ни разу не был.)



А был бы я, скажем, физик.

Трудился бы вдохновенно.

Открыл бы - звезду? частицу? -

назвал бы её _ _ _

и бросил к ногам любимой.



А впрочем... Нет, будь я физик -

сидел бы в лаборатории

безвылазно. Где б мы с нею

и встретились?

Нет, скорее

я был бы поэтом... Точно!

Я был бы поэтом! Имя

прославил бы в чутких строчках

прославил бы в четких строчках

прославил бы в страстных строчках

прославил в прекрасных строчках,

прославил уста и очи,

и речь, что течет как речка...

Наречия, многоточия,

анафоры, анакрузы...

восславил уста и узы

моей несравненной музы

со мною, земным поэтом...



- Да кто же тебе мешает?..



aneta

---

Зарываюсь в глубине пыльно-книжной,

А что делать мне еще - не усну же...

Город Нежный или всё-таки Нижний -

Город Нижний или всё-таки Нужный.



Сердце скачет сумасшедшей пружиной,

Выкипает, как оставленный чайник.

Что же делать мне с тобой, расскажи мне,

Чтобы больше ты не снилась ночами.



Мысли тают в голове раскаленной,

В корвалоле тают и в валидоле...

Что же делать мне с тобой, соколенок,

Замерзающий в приволжском раздолье?..



Я ладошку протяну тебе: ну же,

Накормлю, согрею, перья приглажу...

Город Нежный или всё-таки Нужный,

Или Снежный, Вьюжный, Южный и Влажный...



Очень много нынче дел, мало денег,

На денек бы у тебя очутиться...

Что же делать мне с тобой, что же делать,

Сероглазая лохматая птица?



Впрочем, небо с каждым днем всё синее,

Не помрем - так значит станем сильнее,

Совершенству не бывает предела...

Что же делать мне с тобой, что же делать?..



А в четыре часа ночи не спится,

Как бы мне под это дело не спиться...

С головою ухожу в ворох книжный

Черт бы всё-таки побрал город Нижний...



izubr

---

Просто слишком тоскливо бывает порой,

Будто даже ресницы подернулись льдом

Здесь летела сова, обронила перо

И на этом пере мы построили дом.



Испугавшись, уйдя, позабыв, улетев

От неправильных слов и обиды слепой,

Мы поставили греться еду на плите

И еловыми лапами выстлали пол.



Тишина без машин и без лая собак,

Недочитанный Маркес, дослушанный Бах...

Будет клетчатый плед и душистый табак

И чуть терпкая горечь смолы на губах.



А с утра мы проснемся, кофейник фырчит,

Мы пойдем, приминая ботинками наст,

Да какая там дверь, да какие ключи,

Если нет, и не будет, и не было нас.



И, смеясь над нахохлившимся воробьем,

Мы растаем в дрожащем рябиновом дне,

Я себя позабуду в дыханьи твоём,

Ты забудешь себя, растворившись во мне,



Будет крепкозаваренный чай, шоколад

Только что испеченный брусничный пирог.

Всё изменится, всё будет в такт, будет в лад,

Где когда-то сова обронила перо.



Будет снег устилать деревянный порог,

Будет время тянуться своим чередом.

Просто слишком тоскливо бывает порой,

Будто даже ресницы подернулись льдом.



izubr

---

Не прошу тебя о наградах,

Дай мне только, Господи, сына...

Трудится в саду виноградарь,

ТОпчется ногами босыми.



Не духов прошу, не косынок,

Не дуэлей, не состязаний,

Дай мне только, Господи, сына,

Сына с голубыми глазами.



Солнце опустилось за скалы,

Заалел закат над рекою,

Виноградарь ветви ласкает

Нежной осторожной рукою.



Не дрожат листки у осины,

Филины по чащам хохочут...

Дай мне только, Господи, сына,

А потом уж делай, что хочешь.



Глупости болтаю, не слушай,

Не глумись над глупой гусыней,

Пожалей, помилуй. А лучше

ПОдари мне, Господи, сына.



izubr

---

Решенье настоявшихся проблем -

Пройтись по сумрачным дворам-колодцам.

И, по крупинкам собирая солнце,

Заглядывая в двери и оконца,

Не отвечать на грубое "зачем?".



Как убежать от черно-белых снов,

Завязнув в них, как в утренних кошмарах?

И в каждом слове различая кару,

И чувствуя себя устало-старой,

Заглядывать в рассеянность миров.



Но разве можно приманить судьбу

Простым желанием найти свободу?

Кидая камни в веру, словно в воду,

Меняя свод ошибок на природу,

Накладывая на мечты табу...



И, отражая память в зеркалах,

Разглядывая ложку меда в бочке,

Влюбляться в непрерывность многоточий.

И, находя ответы между строчек,

Писать о неизведанном. В стихах.



Ветер Дождя

---

слышишь, снежностью небо спустилось на землю светить,

стало твердью небесною, то, что казалось водой…

подарю тебе свитер, из шерсти овечьей, простой,

припорошенный хвоей рождественской и конфетти.

мальчик ловит снежинки-смешинки на теплый язык,

до желания миг, но растает, растает, раста …

мандариновой цедрою светит морозная зыбь,

а на пряничном доме глазурь первозданно чиста…

по скрипичному снегу, по нотам неспешных следов,

подкрадется к оконному свету озябший секрет,

тихо будет писать на окне новый месяцеслов,

от звезды колыбельной до наших немыслимых лет…

видишь, вдруг неоткуда возник снеговик у крыльца?

он потерянный странник чудес, он великий немой,

тихо кроет весь мир, с чьих-то крыльев слетая, пыльца,

пахнут талые слёзы сквозь смех прошлогодней зимой.

слышишь, с нежностью небо спустилось на землю светить,

стало твердью небесною, то, что казалось водой…

подарю тебе свитер, из шерсти овечьей, простой,

припорошенный хвоей рождественской и конфетти.



Павлова Марина (Перышко)

---

У кого-то полумрак, тихий блюз,

У кого-то полыхание люстр.

Говорят, что в Новый год будет "плюс",

Так пускай же целый год будет в плюс.



У кого-то оливье на столе,

У кого-то дом завален едой.

Пусть же каждый проживет по сто лет,

Не жалея о случившемся до.



Кто там тащит поздравлений мешок,

Спотыкаясь на подтаявшем льду?

Пусть всё будет хорошо, хорошо? - +

В косолапо наступившем году.



izubr

---

В моем городе дождь. И привычная серая слякоть

Просочившись в дома, греет руки у жарких каминов.

Продуваемый гулкий вокзал - прежде светлый и чинный -

Резиденция осени. Все не уедет, гуляка -



Умостилась. Встречает прилежно составы со стужей,

И, поймав в перекрестье путей, отправляет обратно.

Угнездилась у стрелок, и, словно исправный привратник,

Переводит вручную их, щурясь на солнце натужно.



В моем городе ветер, усталый и в меру колючий,

Забияка, повеса, любитель высокого штиля

Намотает на тонкое горло церковного шпиля

Легкомысленной шалью лохматую рваную тучу.



Уведет за собой, как летящая яркая кода

В темпе presto: работа, подарки, друзья и семейство,

Подведенье итогов и планы - извечное действо.

В моем городе жизнь. В паре суток до Нового года.





fasketta

---

Ямайка и Атлантида



Ночь так темна, но пули уходят в степь.

Ты пытаешься вспомнить, что значит «спать».

Дождь на стекле оконном танцует степ,

и аритмия слышится в этих па.



Завтра тебе, возможно, дадут медаль.

Завтра тебе, наверно, зажгут маяк.

В кухне расстроен кран, и течет вода.

Не обращай внимания. Воссияй.



Ямайка и Атлантида рвутся из-под ресниц.

Не выпуская наружу. Не надо. Спрячь.

Ты на прикосновенья давно отвечаешь: «Nicht!» -

чтобы звучало жестче, чем аглицкое «don’t touch!»



Ты здесь по объявлению «Предоставляем кров».

Я здесь почти случайно - сдана внаем.

Зная, как целить в глаз, предпочитаю - в бровь.

Кран продолжат капать. Но мы не пьем.



Пальцы собрали анамнез твоих ключиц.

Где-то под левой опять назревает бунт.

Правила неизменны: ты остаешься чист,

покуда звезда Полынь ярко горит во лбу.



16.11.05 г.

kshk

---

Круг общения скомкав и сузив,

Приучаюсь довольным быть малым.

Коридорами прежних иллюзий

Я пройду пилигримом усталым.



Скорбь о прошлом? Скорее, насмешка!

Дорожить приучившись моментом,

Заигрался: орел и ли решка...

Глядь - монетка с чужим президентом.



Выбор вечера очень условен.

Ох, сменить бы перо на палитру.

Вот, заходишь к друзьям на пол слова,

А выходит: опять на пол литра!



Вряд ли случай готовит удачу...

Не надеюсь! А..., впрочем, надеюсь!

Но, как только покой обозначу,

Как по-новой с похмелья болею.



И не радуют прежние связи.

Забавляют случайные люди...

Часто думаю: - Вдруг я заразен,

И со мною удачи не будет?



albir

---

Сегодня снег



По промозглому ноябрю

в куртку кутаясь, я пойду.

Нет, я чуда не сотворю.

Но должна отвести беду.



Я слаба, я не знаю, как,

крикнуть некому "помоги!"

Только - ритма нетвердый шаг.

Только - рифмы, как две руки,



протяну, как слепец, вперёд,

по теплу угадаю, где.

Вот одна нашла: "Не умрёт!"

Вот другая: "Не быть беде!"



Всё - на хрупкой частице "не",

как без голоса крик во сне,

как на волосе. Как на мне.

Удержаться! А то на дне...



Не удержимся! - нету веры.

Так бывает? нужны примеры!

Может быть.

Но при чем тут я?



Руки - сразу же - в кулаки.

Крепче! Только бы удержать...

Тянет холодом от реки

черной. Тяжко идет баржа.



Тянет, ранит ладони нить.

Тяжче - выше. Начнет звучать.

Не попросишь повременить,

ибо - "Некого!" - как печать...



Но, как ноту, беру беду,

вопреки всему, malgre tout,

на ходу, на лету, на льду,

и в раю, и в аду - найду!



Ослабеть - подпустить сомненье:

"Может лучше - одно мгновенье -

отпустить?

Но а как же я?.."



Подскользнувшись на "не смогла",

я с надрыва лечу в провал.

Только - рифмы, как два крыла

распрямятся у самых скал.



Им бы, слабеньким, стать в поток,

им бы - веры хотя б глоток

в то, что кто-то когда-то смог

продержаться на паре строк.



Выдох... Вдох... Осторожный взмах

на границе раздела фаз.

Тянет вниз ядовитый страх,

что сочится с обрубков фраз...



Потихонечку. Нету веры?

Будет логика: кто-то первым

должен быть?

Ну, так буду я!



По промозглому ноябрю,

по поверхности черных рек

я парю. Посмотри - творю!

Получилось? Сегодня снег...





aneta

---

Его не дозовешься по-хорошему.

Оно приходит наглым и непрошеным.

Оно приходит - нежное, лохматое -

когда его как будто бы не надобно.



А на повестке - что-то очень важное.

Как с Марса пыль, ценна минута каждая.

И даже сон, как оттепели накипи,

несбыточен... И вот тебе! И на тебе! -



Оно приходит. Сразу же - хозяйничать.

Ну подожди, я хоть поставлю чайничек!

Но нет, ему что гром, что пыль, что пыл - одно.

Вверх дном бы дом был, каб у дома было дно.



Не топлено. Да в доме уж не холодно

тому, кому что боль, что дно, что пол - одно.

Уж жертвовать желаю всем, что нажито...

Но подожди _ _ _ _ куда же ты?



aneta